«Когда я лежал в коме, санитарка подошла и помазала мне губы. Водичкой. Я сглотнул, и врачи поняли, что я буду жить, что у меня глотательный рефлекс сохранен. Родителям сказали идти в церковь и ставить свечку – либо ваш сын туда пойдет, либо останется здесь». Здесь, в этом мире, Владимир остался. Сегодня он работает психологом, увлекается генеалогией, путешествует, имеет семью и двух сыновей. Владимир Батуро почти слепой, у него проблемы с речью и координацией. Но разве это приговор для человека, который умеет мечтать? TUT.BY поговорил с сильным мужчиной о его жизни.
Территориальный центр социального обслуживания населения Фрунзенского района Минска располагается в здании бывшего детского сада. Внутри все даже слишком просто, как будто на лестнице и в некоторых кабинетах давно идет ремонт. Впрочем, если войти в здание, повернуть налево, подняться на второй этаж, то в кабинете № 31 вы увидите кадки с цветами. Видно, что здесь стараются сохранять уют. За дверями, в смежной комнате, пожилые голоса залихватски выводят «Барыня ты моя, сударыня…», а в этот, 31-й, кабинет за время нашего разговора с Владимиром Батуро несколько раз заходят пожилые посетители, которые хотят научиться работе с компьютером. Владимир ищет их документы в картотеке или заносит их имена в компьютерную базу. Понять, что Владимир почти не видит, можно лишь тогда, когда он просит посетительницу поднять случайно упавший на пол листочек самой и говорит спасибо.
Как мой прапрадед попал в списки Рюриковичей?
Владимир отвлекается от работы и начинает наш разговор с интересной детали своей родословной, которую ему недавно подсказал интернет. В последние годы мужчина заинтересовался генеалогией и был удивлен, когда на одном американском сайте имя и фамилию его прапрадеда, жившего в белорусской деревне, нашел в списке потомков династии Рюриковичей.
— Так это или нет, я пока не знаю, но мне интересно уже само то, как мой дед попал в те списки, ведь и дата рождения – его, и место жительства – наша деревня Ретемля в Новогрудском районе Гродненской области — там тоже указаны, — смеется мужчина.
Взгляд Владимира выглядит расфокусированным, но обращаешь на это внимание только в первые минуты общения. Он надевает наушники, поворачивается к компьютеру и начинает показывать фотографии, где он – с семьей, с друзьями, в армии. Обычный гостеприимный человек. В этот момент в наушниках компьютерная программа голосового озвучивания помогает ему общаться с компьютером и подсказывает, как называется открытое фото. Остальное – дело воспоминаний и воображения – они помогают ему дорисовать то, что не досмотрят глаза.Так, под фотографии, и порой отвлекаясь на работу, Владимир Батуро постепенно рассказывает нам о своей истории жизни.
«После того как сердце заштопали – его запустили, и на следующий день я ушел в себя»
На армейских фотографиях он то в форме солдата морфлота, то в форме войск КГБ.
— Все просто: служил в войсках КГБ, но их форму мы носили только в учебке. Часть была секретной, находилась за колючей проволокой, когда отпускали в город – я ходил в форме моряка. Вообще, если в армию, то хотел в Афганистан, а попал – куда направили. Потому что наблюдал, как ребята возвращались из Афганистана – раненые, подбитые. Хотелось пойти и за них отомстить. Мы же тогда слышали только то, что нам говорили.
В армию Володю забрали прямо со студенческой скамьи – после первого курса столичного медунивера. Но в Вооруженных силах прослужил только 15 месяцев – в 1989 году Михаил Горбачев издал приказ об увольнении из армии студентов.
— Уволили в конце августа, в сентябре пошел на второй курс. Учился я в медунивере, там я отучился до 24 ноября. А 24 ноября случилось то, что случилось… Я ехал с другом своим в троллейбусе. Мы поспорили с еще двумя ребятами, в форме, о роли прапорщика в армии… А я служил в армии и знаю, что очень разной была тогда эта роль. Одному мое мнение не понравилось. Он сказал: «Выйдем, поговорим?». Вышли, поговорили.
Дело было в Минске на остановке «Улица Ольшевского». Дрались один на один. Противником Владимира оказался один из советских белорусских олимпийских чемпионов. Чемпион был пьян.
— У меня было грудное ранение проникающее. Мне раскрывали грудную клетку, сердце остановилось, потом заработало. После того как сердце заштопали – его запустили, и на следующий день я ушел в себя. Начался токсический отек мозга. Кома была 11 дней. После комы я ничего не говорил, ничего не видел, не ходил и не двигался. В течение полугода меня родители подмывали, переворачивали и таскали на себе.
Восстанавливался организм 20-летнего парня очень медленно. И восстановился лишь настолько, насколько смог.
Противник Владимира был известным на то время человеком – суд тянули, «было много всякой грязи», рассказывает мужчина.
— Ему дали шесть лет, отсидел четыре.
.
— Зла на него не держите?
— Сложный вопрос. Наверное, не держу, нет. Но и добра не желаю, — задумался Владимир.
«Я сглотнул, и врачи поняли, что я буду жить»
— Когда я лежал в коме, санитарка подошла и помазала мне губы водичкой. Я сглотнул, и врачи поняли, что я буду жить, что у меня глотательный рефлекс сохранен. Родителям сказали идти в церковь и ставить свечку – «либо ваш сын туда пойдет, либо останется здесь». Первые годы врачи надеялись, что все полностью восстановится. Сейчас думаю, что врачи не хотели, может, мне говорить правду. Как сказать такую правду человеку, который никогда до этого не болел и у него было все? Я был студентом-медиком, девчонка, друзья. И тут бах – не только инвалидность, а кошмарная инвалидность, когда ничего не видишь, ничего не говоришь и не ходишь.
Шли годы, Владимир научился ходить, говорить и стал немного видеть. Но понял, что в медицинском институте больше учиться не сможет. Поступил на отделение тифлопсихологии и тифлопедагогики (работа с незрячими) факультета дефектологии педагогического университета.
— Мне повезло. Там было реально учиться. Ну прикиньте, если я еле хожу, еле говорю и практически ничего не вижу? Деффак в то время был в моей родной Масюковщине, а все преподаватели там были готовы к работе с такими людьми, как я. Все знали азбуку Брайля. Отучился, потом поступил в бакалавратуру, потом в магистратуру, потом в аспирантуру. Окончил аспирантуру в 2000 году, написал кандидатскую работу, но защищать не стал, потому что достаточно расходов много на это нужно. Так как у меня специальность достаточно узкая, то надо было приглашать оппонентов для защиты только из Питера или Москвы, а это дорого.
«Нравится смотреть на все, что вызывает желание жить»
— Как вы выбирали себе жену?
— Первый раз я женился на 3 курсе, с женой прожили 9 лет. Сейчас у меня второй брак, у моей нынешней жены это тоже второй брак. Официально мы вместе уже 10 лет. Она по образованию учитель русского языка, а сейчас работает в комитете по труду, занятости и соцзащите Мингорисполкома. Мы знали друг друга, когда еще были в браке с другими. Потом встретились через долгое время, уже одинокие, и что-то вспыхнуло. Свою жену Владимир считает самой красивой и самой мудрой женщиной – мол, на то, чтобы жить с ним, нужна определенная смелость.
— Какой вы ее видите?
— Силуэты, контуры, цвет глаз. Цвета я вообще очень хорошо вижу.
— На что вам в жизни особенно нравится смотреть?— Вообще нравится смотреть на все, что вызывает желание жить.
«Если вам со мной некомфортно, вы вправе нашу беседу прекратить»
В территориальном центре соцобслуживания Фрунзенского района Владимир работает уже восьмой год. Начинал с должности социолога, затем перевелся в отделение социальной адаптации и реабилитации психологом. Кроме того, в Минске уже не первый год реализуется проект «Университет третьего возраста» — наши волонтеры обучают пожилых людей компьютерной грамоте.
— Доверие людей к себе чувствуете? Например, тех, которые приходят к вам как к психологу.
— Когда люди приходят ко мне на прием, у них сразу удивление. Это нормальная реакция здорового человека. Чтобы не было додумываний, я сразу говорю: меня зовут так-то, я отучился столько-то лет. Образование такое-то. Был ранен тогда-то. Если вам со мной некомфортно беседовать или вы мне не доверяете и думаете, что я вам ничего не смогу подсказать, вы вправе нашу беседу прекратить. За все пять лет, что я здесь психолог, никто не встал и не ушел. Наоборот, иногда пишут благодарности.
У Владимира – двое сыновей. Вместе с нынешней женой они много путешествуют.
На вопрос, что самое сложное было в освоении новых навыков, отвечает:
— Самое сложное это то, что я забываю, что я плохо хожу и плохо вижу. Я адекватно оцениваю свое состояние, но очень часто я о своих болезнях забываю. В момент, когда мечтаю. Вот я, например, мечтаю, говорю, что очень хочу что-то сделать, и уверен уже, что смогу. А потом – бац! — у меня ж это не получится! Вот это самое сложное. Грезы — это несбыточные мечты. Так что надо стараться делать грезы мечтами, а мечты – жизнью.
Снежана Инанец / Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY