Офис по правам людей с инвалидностью работает в Беларуси ровно год. Специалисты отмечают: несмотря на то что сам офис находится в столице, 41% обращений поступает из регионов. Ведь там гораздо уже перечень услуг, которые государство готово оказать людям с инвалидностью, а сам процесс информирования инвалидов о том, на что они имеют право, мягко говоря, никакой. Медико-реабилитационные экспертные комиссии (МРЭК) вместо того, чтобы быть дверьми в нормальную жизнь для многих пациентов в регионах, во-первых, сложнодоступны, а, во-вторых, бесполезны. Как переломить ситуацию? Пирамида потребностей людей с инвалидностью: тут не до высоких материй
59% обратившихся за правовой помощью проживают в Минске, 41% — в регионах Беларуси.
С какими проблемами идут в Офис? Для начала тоже только статистика.
Например, обращения по вопросам труда и занятости за год вышли лишь на 3-е место, их было лишь 93. Специалист считает, что это очень низкий показатель.
— Почему так мало обращений по труду и занятости в общей массе? Мы это объясняем тем, что среди инвалидов 1-й группы 95% безработицы, среди инвалидов 2-й группы — более 80%, фактически просто некому обращаться. Люди, которые могут столкнуться с проблемами, просто до вопросов занятости не доходят. Каким образом человек может думать о труде, если он не может самостоятельно выбраться из дома, если он постоянно зависит от некоей помощи, никак не регламентированной и зачастую очень стихийной? — объясняет Сергей Дроздовский.
По образованию было за год лишь 18 обращений, но все они были весьма критичны и выказывали то, что каждое из них — не проблема конкретного человека, а всей системы в целом.
— Всего лишь одно обращение за год было, которое характеризуется самой высокой степенью потребностей человека в пирамиде Маслоу. Оно касалось свободы выражения мнений и убеждений и доступа к информации. Наивным было бы полагать, что обращение только одно, потому что инвалиды в нашей стране полностью свободны в выражении мнений, если и у здоровых людей в этом плане хватает проблем. Столь низкий показатель лишь подтверждает тот факт, что пока человек не решит проблемы первых уровней, он просто не добирается ни до политической, ни до общественной жизни, — говорит Сергей Дроздовский.
— Совершенно недостаточное, с нашей точки зрения, количество судебных дел, в которых разбираются проблемы, связанные с инвалидностью. Большинство судов у нас просто физически недоступно для людей с коляской и людей незрячих, — отмечают специалисты.
… И рассказывают о том, что очень многое зависит и от человеческого фактора. Например, одна судья Первомайского района Минска категорически не хотела спускаться к истцу-колясочнику, который просто не мог подняться на второй этаж из-за того, что в здании районного суда пока еще слишком много барьеров. Для того чтобы вступить в диалог с представителями суда Первомайского района, минчанину пришлось явиться туда с юристом Офиса по правам людей с инвалидностью. К слову, дело с нерадивым работодателем истец на коляске все-таки выиграл.
В регионах: невнимательность местных соцслужб, нехватка социальных работников и формализм МРЭК
Специалисты Офиса обращают внимание на очень высокий процент обращений из регионов — 41%, а это 354 человека. Надо понимать, что людям с инвалидностью значительно сложнее обратиться в столичный офис, чем людям здоровым. Между тем отнюдь не все обращения имели телефонный характер. Велик процент людей, которые из регионов приезжали в Офис или присылали своих представителей — как никак, килограммы переписки с государственными органами зачастую по телефону не пересказать…
— Массовый характер сегодня носит проблема фактически отсутствия индивидуальных помощников, особенно остро это чувствуется в регионах — районных центрах, деревнях.
Специалисты фиксируют, что те услуги социальных работников, которые есть в стране, имеют слишком много ограничений.
— Например, чтобы иметь возможность бесплатно воспользоваться какой-то помощью социального работника, то для этого нужно быть и инвалидом 1 группы, и одиноко проживающим, и неработающим. То есть сначала необходимо впасть в полное состояние беспомощности и только потом тебе начнут помогать, — разъясняет Сергей Дроздовский. — Сегодня у социальных работников есть четкий перечень работ, которые они могут выполнять. И этот перечень ни в коей мере не может обеспечить потребности человека, нуждающегося в посторонней помощи. Например, разогреть приготовленную пищу социальный работник может, а приготовить ее сам уже не имеет права. И много подобных глупостей. Как мы говорили, либо человек должен быть совершенно беспомощным, либо обязан оплачивать услуги социального работника. А для неработающего инвалида 2-й группы это чаще всего невозможно.У медали есть и обратная сторона: оплата труда социальных работников сегодня ненормально низкая.
— Найти людей, даже в сельской местности, которые готовы работать за такие копейки, сегодня очень сложно. К тому же в социальные работники еще и не всякого возьмут: этот человек должен быть не пенсионером, не учащимся, не работающим и подходить еще по массе других параметров, при этом он должен согласиться трудиться за миллион рублей. А ведь столь низкая заработная плата, естественно, и на расчете его собственной пенсии скажется, — рассказывает Сергей Дроздовский.
А юрист Офиса по правам людей с инвалидностью Ольга Трипутень описывает одно из обращений:
— К нам обратилась мама, у которой совершеннолетняя дочь больна раком, болезнь уже на 4-й стадии. Сама мама является фермером, у нее на руках двое внуков от этой больной дочери, она попросила оказать содействие, чтобы сиделку для дочери выделили. Мы обратились в территориальный центр соцзащиты, там поставили галочку и просто ответили: «у нас в этой местности нет людей, которые могли бы оказывать такую услугу».
Анализ обращений в Офис по правам людей с инвалидностью показывает, что имеет место большой пробел в работе юристов местных территориальных центров соц.обслуживания. Обязанность информировать людей с инвалидностью, проживающих в районе, полностью или частично игнорируется.
В итоге люди с инвалидностью звонят «у сталіцу» за подсказкой, кто может помочь отремонтировать печь и поставить колодец…
— Помощь государства здесь предусмотрена, но немногие о ней знают. Проблема в том, что исполкомы сегодня не планируют затрат на социальную помощь такого рода, они их «изыскивают» лишь при необходимости.
Формально каждый человек с инвалидностью имеет программу индивидуальной трудовой реабилитации, в котором есть раздел — трудовая профессиональная реабилитация, где указывается перечень профессий, по которым человек имеет право работать. Тут специалисты выделяют огромную проблему, которая также имеет наиболее серьезные масштабы в регионах:
— Изначально даже столкнуться с проблемой некачественных рекомендаций человеку сложно, потому что попасть на комиссию в район очень сложно. Часто организовать такую поездку на экспертизу для человека с инвалидностью — это событие. И человек ведь тоже догадывается, что ему скажут в итоге, пытается прогнозировать развитие событий. И зачастую вообще отказывается проходить все этапы, если предполагает, что МРЭК принесет ему мало пользы, — описывает опасения людей с инвалидностью Сергей Дроздовский. — Сам процесс получения рекомендации занимает в среднем 2 месяца. Причем часто это связано с тем, что необходимо пройти практически полный медосмотр. Нам звонят и говорят: «я не могу получить такую справку, потому что у нас уролога нет вообще в районной поликлинике! Мне говорят обращаться в областную больницу, а туда мне не доехать с моим заболеванием и достатком». И такие случаи совершенно типичны… В то же время, какой наниматель будет держать 2 месяца вакантным место? Тоже абсурд.
Помимо проблем с территориальной доступностью самих МРЭК, есть еще и проблема формализма.
— Есть некий справочник, который последний раз условно серьезно пересматривался в 1989 году. Причем перечень приведенных там профессий является исчерпывающим. При определении профессий, которыми может заниматься конкретный человек, превалирует формальный подход, никоим образом не учитывается конъюнктура рынка. Эти рекомендации очень слабо связаны с реальностью, в которой живет человек: не учитывается, есть ли вообще такие профессии в регионе, востребованы они или нет, какова там конкуренция — ничто не берется в расчет. Был случай, когда человеку порекомендовали работать лифтером, притом что в его местности в радиусе сорока километров и лифтов-то не было нигде.
Вода камень точит, хоть и медленно
Во многом благодаря специалистам Офиса по правам людей с инвалидностью за ушедший год имели место случаи судебных дел, которые решались в пользу истцов, людей с инвалидностью.
Так, отсудил у бобруйских дорожников моральную компенсацию житель города Сергей Мацкевич. Колясочник при падении на переходе разбил голову, повредил руки и грудную клетку. Пешеходный переход, как выяснилось, не был приспособлен к безбарьерной среде.
Получил компенсацию через суд от зарвавшегося работодателя и минчанин Вячеслав, о котором мы уже упоминали выше. Причем вслед за Вячеславом обратились в суд и его коллеги, которые людьми с инвалидностью не являются. Так, смелость того, кто априори слаб, придала решимости более сильным.
В настоящее время судится с крупным застройщиком минчанин Ричард Павловский. Дело в том, что дом, в котором человек на инвалидной коляске построил квартиру, не соответствует нормам безбарьерной среды настолько, что проживание владельца новой квартиры там невозможно. Осталось дождаться, что в этом случае решит суд.
Подобные иски в Беларуси пока можно пересчитать по пальцам, но их становится все больше. Офис по правам людей с инвалидностью — нынче тот самый «один в поле воин», который дает людям с инвалидностью какую-никакую, а уверенность в своих силах.