Решая стать донором, человек дает шанс на жизнь другому, и этот вопрос должен быть проговорен в каждой семье, считает Антон Даниленко, руководитель отделения по координации забора органов на базе 4-й минской клиники. О том, почему трансплантация предпочтительнее поддерживающей терапии, какие операции проводятся в нашей стране и не ущемят ли операции, проводимые иностранным пациентам, права белорусов на получения такой медицинской помощи, наш гость рассказал в студии TUT.BY.
- Насколько сегодня популярна тема трансплантологии в обществе, в частности в СМИ?
К счастью, она получила сейчас вторую жизнь. После того как в Беларуси начали пересаживать сердце, печень, на эту тему в СМИ начали говорить всё чаще. Но, к сожалению, периодичность, с которой возвращаются к ней, оставляет желать лучшего. Допустим, передачи по телевидению проходят где-то раз в полгода, раз в четыре месяца. В то же время на Западе, в странах, где трансплантология развита как социальная дисциплина, как совокупность медицины, религии, общества, государства, — о ней говорят, без преувеличения, каждый день. По городу висят билборды, растяжки с призывами: «Не забирайте свои органы на небеса — они еще нужны на земле». Постоянно проходят проповеди в храмах, где священники говорят о том, что трансплантация, донорство — малый подвиг Христа.
Видео
- Белорусы готовы к такой массированной информационной кампании?
Человек должен осознать, что он может стать донором. Вероятность же того, что ему потребуется орган, в десять раз выше. Людям, которые не дают согласия на донорство, нужно понимать: когда-нибудь и они могут получить отказ в продлении жизни.
- Белорусы, по вашим наблюдениям, готовы говорить о трансплантологии, или их же уровень сознания пока не соответствует проведению таких бесед?
Его, сознание, создает само общество. Если мы будем говорить на эту тему, то уровень со временем будет расти. Народ перестанут интересовать простые вопросы о том, какие органы пересаживают и как часто, можно ли пересаживать органы жителям других стран, сколько стоит трансплантация для белорусов. Эти и еще пять-десять вопросов встречаются почти на каждой пресс-конференции.
К счастью, в нашей стране, как и во всем цивилизованном мире, трансплантация для граждан Беларуси стоит ровно ноль целых ноль десятых рубля. Все затраты на лечение, проведение операции, на дорогостоящую поддерживающую терапию берет на себя государство. И это очень большой и хороший социальный шаг.
- Если брать экономический аспект, то, думаю, дешевле все же пересадка, чем гемодиализ или нечто подобное…
Так и есть. Согласно подсчетам, которые мы проводили в апреле 2009 года, в среднем на расходные материалы на гемодиализ, перитонеальный диализ требуется от восьми до одиннадцати тысяч долларов в год на каждого пациента. В то же время поддерживающая иммуносупрессивная терапия при пересадке почки обойдется государству только в пять тысяч долларов — разница почти в два раза. Поэтому лучше развивать трансплантационные технологии, нежели открывать диализные центры, вкладывать туда очень большие деньги, нагружать специалистов. Это более продуктивно для государства и экономически, и с точки зрения социальной адаптации, ведь люди после пересадки почки не привязаны к аппарату, который очищает их кровь. Без такого аппарата пациенты на диализе жить не могут. Если утрированно, они словно в тюрьме — никуда не могут поехать, например. Люди с трансплантированной почкой могут свободно передвигаться, путешествовать, женщины могут иметь детей. Нужно учитывать и уровень жизни — человек может работать, сам зарабатывать, он перестает быть инвалидом первой группы.
- Каким образом каждый из нас может оформить согласие на донорство? Нужно составить завещание или прибегнуть к другому способу?
Дело в том, что Закон Беларуси «О трансплантации органов и тканей человека» основан на презумпции согласия. То есть каждый из нас потенциально согласен стать донором, поэтому активных действий, чтобы помочь согражданам, родственникам, не требуется. Остается лишь уповать на добрую волю. Другое дело, что примерно 20-30% населения пока не готово к этому шагу по разным убеждениям. Некоторые говорят, что религия не позволяет, хотя у нас примерно 99% населения относятся к христианам: либо православным (Русская Православная Церковь), либо католикам (Римско-католическая). Эти две конфессии, в свою очередь, поддерживают донорство, притом достаточно активно. Русская Православная Церковь проводила своего рода собрание, куда съехались все ведущие православные мужи. Они постановили, что трансплантация есть добро, большое благо, трансплантация и донорство сравнимы с малым подвигом Христа. Иисус, идя на Голгофу, своим телом спас весь земной шар, все население и искупил все грехи, а трансплантация, донорство означает, что человек после смерти оставляет другим свое тело, частичку себя. Понятное дело, он не может спасти все человечество, однако может спасти двоих, троих, пятерых, десятерых, которые, в самом деле, стоят на пороге жизни и смерти. Смерть не может породить новую жизнь, но в данном случае она может ее продлить.
- Допустим, я потенциальный донор. Дополнительных разрешений мне не нужно…
Да, но в десять раз чаще у вас случай стать потенциальным реципиентом. Об этом не стоит забывать.
- В каких случаях у меня могут взять тот или иной орган? Смерть после аварии, что-то еще?
Забор органов и тканей происходит в двух случаях. Первый – это живое родственное донорство. Допустим, у вас, не дай Бог, заболел ребенок, мать, отец, и им требуется трансплантация непарного органа либо части органа. Тогда вы добровольно подписываете согласие, заверяете у нотариуса, согласовываете с медиками, которые подтверждают, что у вас можно, допустим, забрать почку, чтобы пересадить близкому человеку. Это ваш осознанный шаг как здравомыслящего гражданина страны, ваша социальная позиция.
С другой стороны, есть такое понятие, как донорство после смерти. Это достаточно редкое событие. Должны совпасть много факторов.
Само понятие смерти со временем изменялось. Вначале считали, что человек умер, когда его сердце остановилось и он перестал дышать. Этого мнения придерживались достаточно долго. Но с развитием медицины стали наблюдать, что с помощью аппаратов сердце бьется, человек дышит, а его головной мозг погиб. Теперь, в том числе и в Беларуси, принято считать, что человек умер, когда мертв его головной мозг — ведь именно благодаря деятельности мозга мы можем себя идентифицировать как личность. Однако ситуация такой смерти достаточно редкая. Поэтому, утрируя, можно констатировать: существует абсолютный дефицит органов во всех странах мира. Беларусь, соответственно, не исключение.
- Часты ли случаи, когда родственники против донорства? Чем они мотивируют такое свое решение?
Действительно, по закону ваши родственники могут отказаться от того, чтобы вы после своей смерти стали донором. Это прописано в статье 11 вышеназванного закона «О трансплантации органов и тканей человека». Мотивация разная. Порой заявляют просто: «Не хочу», хотя каждый из нас в своей семье должен бы поговорить о том, хочет ли он становиться донором, чтобы его частичка жила потом в ком-либо другом, или нет.
- Опять же, сказывается нехватка информации…
Во-первых, нехватка информации. А во-вторых, во времена перестройки было очень много «черных» статей в желтой прессе. Человек учится на определенных стереотипах. Если постоянно, в течение пяти лет, говорить, что есть «черные» трансплантологии, что есть «черный» рынок органов, то вы в это рано или поздно начнете верить. Поэтому можно понять народ, который в течение пяти, семи, восьми лет был под воздействием статей желтой прессы. Хотя и сейчас по многим небелорусским каналам рассказывают об этом. К счастью, что небелорусским, но плохо, что рассказывают.
- Как вы реагируете на эти материалы? Что чувствуете как специалист в этой сфере?
Я понимаю, что эти материалы создаются ради дешевой сенсации, для того чтобы собрать аудиторию и рейтинг, для того чтобы как-то пропиарить журналиста или программу. Но, с другой стороны, понимаю, что каждая такая негативная передача либо отбрасывает в развитии трансплантологию, либо останавливает ее. Остаются тысячи людей, которые погибнут без пересадки, и это очень печально.
- Врачи в любом случае обязаны предупредить родственников умершего о том, что желают взять у него орган для пересадки. Как это осуществляется?
Допустим, со мной что-то случилось – попал в аварию, обострилось заболевание, вследствие чего погиб головной мозг. Врачи говорят об этом родственникам, и они могут принять решение. Родственники могут заявить отказ в любое время.
- Правда ли, что в конце марта в Минске на базе 9-й клинической больницы откроется Республиканский научно-практический центр по трансплантации органов и тканей?
Да, это действительно так.
- Вы в ожидании?
В предвкушении.
- Насколько важен такой шаг в развитии отечественной трансплантологии?
Это будет очередной вехой, потому что в одном месте будут собраны все силы: и финансовые, и человеческие ресурсы, будет также огромная научная база. Любое медицинское направление может развиваться в стране только тогда, когда есть хорошая научная база. Вот, допустим, тот же ноутбук. Его производит определенная фирма, но в разработку вложены определенные научные идеи, и та фирма, которая больше продвигает науку, больше вкладывает в нее, и получает лучший результат. В трансплантологии точно так же.
Многое зависит и от преподавания, ведь безграмотность существует не только среди населения: многие врачи никогда не задумывались о проблемах трансплантологии. И поэтому образовывать надо не только население страны, но и некоторых врачей.
- Насколько квалифицированны в вопросах трансплантологии ваши специалисты?
Наша статистика в плане результатов трансплантации аналогична уровню ведущих трансплантологических держав.
- С какими основными заблуждениями населения по поводу трансплантологии вы сталкивались?
Во-первых, почему-то люди часто думают, что за пересадку надо платить деньги. Многие хотят предложить свой орган за вознаграждение. Согласно тому же самому Закону «О трансплантации органов и тканей человека», продажа органов запрещена, и это деяние преследуемо по закону. Даже предложение такого рода уголовно наказуемо.
- То есть некоторые считают, что могут, пока живы, продать свой орган, чтобы им воспользовались после смерти такого донора, либо при жизни — если речь идет, скажем, о части печени.
Это не просто заблуждение. Повторюсь: предложение такого рода — уголовно наказуемое деяние. Беларусь подписала ряд международных документов, согласно которым страна активно борется с данным явлением. К счастью, у нас не зарегистрировано ни одного преступления в сфере торговли органами и тканями человека. Это опять же показатель не только уровня развития медицины, но и взаимодействия с обществом и с правоохранительными структурами.
- Как проводится работа по сбору информации о донорах по всей стране?
Осуществляется сбор информации, обработка и координация действий трансплантологов. Если есть возможность пересадить орган, могут быть одновременно задействованы четыре больницы Минска, в которые могут одновременно поступить те или иные органы для трансплантации. Допустим, сердце должно быть пересажено в течение четырех часов с момента, когда оно остановилось в теле донора. Оно может находиться где угодно — и тут важна координация действий медиков, сотрудников ГАИ, МЧС, за что им большое спасибо, по всей стране. Плюс соблюдение всех юридических формальностей, потому что трансплантология — это верх организационной структуры медицины.
- Насколько совершенно в вопросах трансплантологии белорусское законодательство? Насколько оно помогает врачам? Либо есть какие-то прорехи?
Законодательство, по моему мнению, всегда можно изменять в лучшую сторону – нет предела совершенству. Когда государство достигнет определенного уровня развития, оно может переходить постепенно на следующую ступеньку — все выше и выше. Лестница вверх не ограничена.
- Но сегодня основные законы вам помогают?
Прежде всего, они помогают людям. Сравним статистику 2005 года, когда в стране были проведены всего лишь восемь трансплантаций почки, и уровень прошлого года, когда были проведены уже сто трансплантаций почки, 25 — печени, 11 — сердца. Это и есть закон в действии.
Самым большим счастьем для меня в последние пару месяцев было то, что одна из наших пациенток с пересаженной почкой (фамилию называть по соответствующим причинам не буду — это разглашение медицинской тайны) родила нормального здорового ребенка. И самое большое счастье было, когда она подарила его фотографию.
- Валентина интересуется: «Когда планируется проводить операции по пересадке сердца и легких? У моего брата легочная гипертензия. Какие гарантии вы можете дать?»
Гарантии дает только страховая компания. Что же касается трансплантации одновременно и сердца, и легких, то такая работа уже ведется. Сейчас специалисты проходят обучение, стажировку. Думаю, что к середине — концу года подобные операции при условии совпадения между донором и реципиентом по многим параметрам, естественно, будут проводиться.
- А другие операции – почки, костный мозг, печень сердце, поджелудочная железа?
Эти операции проводятся уже в стандартном, рутинном варианте. Они перестали быть чем-то неординарным, когда, например, стекаются сразу 50 человек в операционную, потому что никто такого не видел. Уже приходит лишь рабочая бригада, которая производит пересадку. Идет соответствующая работа.
- Многие очень переживают по поводу послеоперационного периода, например, по поводу того, что может не хватить на что-то денег. Есть ли основания для таких страхов? Все ли у нас продумано?
Естественно, потому что трансплантация не может быть произведена как обычная операция. Сама операция – это только пять, если не два процента успеха. Потом начинается длительный период выхаживания пациента. Не могу сказать, что он сразу выходит из больницы и потом живет как обычный человек: у него возможностей для жизни становится гораздо больше, но и требования к здоровью предъявляются другие, в сотни раз больше. К огромному счастью, работа государства, в том числе и финансовая поддержка, колоссальная.
- Каково будущее трансплантологии?
Помогать людям. Нельзя сказать, что трансплантационные технологии когда-нибудь остановятся. Они будут постоянно улучшаться — это как лестница, про которую я говорил: ступенек вверх может быть бесконечное количество. Но всегда будут случаи, когда необходима экстренная трансплантация. Самое большое достижение — это помочь каждому человеку, нуждающемуся в трансплантации.
- Есть ли нечто такое, что уже используется в мире, но у нас еще только-только зарождается?
Есть такое понятие, как трансплантация кишечника. Операция настолько редко встречается в мире, что, допустим, во всей 250-миллионной Европе за прошлый год были сделаны только 18 подобных вмешательств. В нашей стране нет реципиента, которому бы понадобилась такая пересадка.
Так что есть уникальные операции, и не только для Беларуси, но и для всего мира.
- Укажите, пожалуйста, адрес, по которому можно обращаться за полной консультацией. Ведь каждый случай индивидуален, и лучше всего за ответом обратиться к специалисту лично.
Пока нет единого центра, информацию, касающуюся пересадки различных органов, нужно получать в разных учреждениях. Допустим, за консультацией по вопросам трансплантации печени и костного мозга следует обратиться в 9-ю городскую клиническую больницу Минска, почек и поджелудочной железы — в 4-ю городскую клиническую больницу, легких и сердца — в РНПЦ «Кардиология», который находится рядом с «четверкой». Вопросы о пересадке роговицы решаются в 3-й и 10-й больницах Минска, детского костного мозга — в центр онкогематологии в Боровлянах. Такая ситуация сохранится до открытия центра.
- Много ли среди ваших пациентов детей?
Если рассматривать органную трансплантацию, детский лист ожидания в среднем составляет пять процентов от общего листа. Но есть негласный закон: детям стараемся помочь в первую очередь.
- Неоднократно высказывались соображения о том, что медицина должна зарабатывать деньги. Доходило даже до разнарядок и норм. Я так понимаю, что речь идет об операциях иностранным гражданам. Как вы относитесь к тому, что наши центры должны зарабатывать таким образом? Не пострадают ли белорусы от этого?
Вопрос, может быть, немного некорректен. Допустим, во всех странах мира незначительная часть таких операций – от двух до пяти процентов — проводится иностранным гражданам. Это делается не для заработка, а в качестве демонстрации достижений медицины. Это больше имиджевое явление, направленное на обмен опытом с иностранными коллегами, потому что зарабатывать на этом деньги здравомыслящие люди никогда не будут. Это не та отрасль, где можно зарабатывать. Темпы развития должны еще нарастать и нарастать, мы должны, в первую очередь, оказать полную помощь гражданам своей страны – на это нацелено все законодательство. Другое дело — научность, имиджевость либо помощь тем странам, где трансплантация в силу тех или иных причин не развита. Допустим, в Турции произошло землетрясение, и теперь все развитые страны мира стараются ей помочь. Похожая ситуация и с трансплантацией: все страны понемногу вносят свой вклад.
Хочется, чтобы каждый в своей семье хоть раз поговорил на тему пересадки, задумался бы над тем, согласен ли он стать донором, а также о том, как он себя будет чувствовать, если самому будет необходима трансплантация и кто-то скажет «нет». А по большому счету, желаю всем здоровья, чтобы никто не болел и наши услуги как специалистов требовались бы все меньшему и меньшему количеству людей.
Алексей Вайткун, TUT.BY